Неточные совпадения
Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что
собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы.
Потом он вспомнил, как он хотел усмирить страсть постепенно, поддаваясь ей,
гладя ее по шерсти, как
гладят злую
собаку, готовую броситься, чтоб задобрить ее, — и, пятясь задом, уйти подобру-поздорову. Зачем она тогда не открыла ему имени своего идола, когда уверена была, что это мигом отняло бы все надежды у него и страсть остыла бы мгновенно?
На биваке костер горел ярким пламенем. Дерсу сидел у огня и, заслонив рукой лицо от жара, поправлял дрова, собирая уголья в одно место; старик Китенбу
гладил свою
собаку. Альпа сидела рядом со мной и, видимо, дрожала от холода.
— Но, ангел мой, не расстраивай себя! — залепетала над ним дама в голубом капоте. — Ты хочешь
погладить собачку? Ну хорошо, хорошо, моя радость, сейчас. Доктор, как вы полагаете, можно Трилли
погладить эту
собаку?
— Вот те и приравнял. Ты так и скажи своему барину, который железную дорогу строит, — возвысил голос дедушка. — Так и скажи: не все, мол, продается, что покупается. Да! Ты собаку-то лучше не
гладь, это ни к чему. Арто, иди сюда, собачий сын, я т-тебе! Сергей, собирайся.
— Я-то не угорел… гм… — опомнился Родион Антоныч, начиная
гладить напрасно обиженную
собаку. — Вот как бы мы все не угорели, матушка. Тетюев-то…
Она говорила с усмешкой в глазах и порой точно вдруг перекусывала свою речь, как нитку. Мужики молчали. Ветер
гладил стекла окон, шуршал соломой по крыше, тихонько гудел в трубе. Выла
собака. И неохотно, изредка в окно стучали капли дождя. Огонь в лампе дрогнул, потускнел, но через секунду снова разгорелся ровно и ярко.
Подманила
собаку,
погладила ее и советует...
— Ну, тоже и ее дело надо понять, — это дело — скудное, дело зимнее… И
собака любит, когда ее
гладят, того боле — человек! Баба живет лаской, как гриб сыростью. Ей поди самой стыдно, а — что делать? Тело просит холи и — ничего боле…
Асклипиодот со смелостью вполне пьяного человека пошел к громадной желтой
собаке, которая дико металась у своей конуры на длинной цепи;
собака на мгновение было притихла, но в следующую минуту, когда Асклипиодот хотел ее
погладить, она сначала схватила его за руку, а потом за полы подрясника.
А вокруг все замерло. Горный берег реки, бедные юрты селения, небольшая церковь, снежная
гладь лугов, темная полоса тайги — все погрузилось в безбрежное туманное море. Крыша юрты, с ее грубо сколоченною из глины трубой, на которой я стоял с прижимавшеюся к моим ногам
собакой, казалась островом, закинутым среди бесконечного, необозримого океана… Кругом — ни звука… Холодно и жутко… Ночь притаилась, охваченная ужасом — чутким и напряженным.
Я отнимаю пробку. Степка огорченно оглядывается. Но вот глаза его оживились, он вскакивает на подоконник и издает свое изумленное «у-у!». На улице стоит извозчик; Степка, вытянув голову, с жадным любопытством таращит глаза на лошадь. Я
поглажу его, — он нетерпеливо отведет ручонкой мою руку, поправится на подоконнике и продолжает глазеть на лошадь. Пробежит по улице
собака. Степка весь встрепенется, волосы на шее и спине взъерошатся, глаза беспокойно забегают.
Он подошел к
собаке, осмотрелся и
погладил ее.
— Друг ты мой единственный! — говорил Владимир Михайлович и
гладил черную блестящую шерсть. Точно от полноты чувства,
собака опрокидывалась на спину, скалила белые зубы и легонько ворчала, радостная и возбужденная. А он вздыхал, ласкал ее и думал, что нет больше на свете никого, кто любил бы его.
Вечером он ушел. Когда перед тем он заглянул в кухню, тетка стояла на коленях и
гладила сухой рукой шелковистую горячую голову. Вытянув ноги, как палки,
собака лежала тяжелой и неподвижной, и только наклонившись к самой ее морде, можно было услышать тихие и частые стоны. Глаза ее, совсем посеревшие, устремились на вошедшего, и, когда он осторожно провел по лбу, стоны сделались явственнее и жалобнее.
Тонкие губы тетки кривились в суровую улыбку, она
гладила заигравшуюся
собаку по блестящей голове и говорила...